Билеты в кассе с середины июля -2017
По словам Парфёнова, второй фильм из серии «Русские евреи» вместил в себя эпохи «советской юдофилии» и «советского антисемитизма». На сей раз охвачен период с 1918 по 1948 годы. Героями новой ленты, в которой (фирменный парфёновский стиль) кадры хроники реальной переплетаются с тонкой реконструкцией, стали самые яркие личности той эпохи.
Лев Троцкий, с нуля создавший Красную армию и ставший вторым человеком в стране (про него белоэмиграция даже поговорку сложила: «Чай Высоцкого, сахар Бродского, Россия Троцкого»); глава ВЦИК Яков Свердлов, именно он ввёл в моду кожанки — доспехи «красного рыцаря» (т. е. комиссара); Леонид Утёсов, всеобщий любимчик, славу которого можно сравнить разве что со славой Владимира Высоцкого; убийца Урицкого Каннегисер (приехавший застрелить одного из вождей пролетариата на велосипеде); создатель экономики ГУЛАГа Нафталий Френкель; Марк Шагал, один из самых знаменитых евреев в мировой живописи, и многие, многие другие, творившие ту эпоху и ту страну. На обсуждении фильма Леонид Парфёнов постарался объяснить, почему расставил именно такие акценты в своей трилогии.
Леонид Парфёнов: Как утверждал Ключевский, история — это то, что не прошло. Как вечный урок. Мы ничего не можем извлечь из истории государства Урарту, поскольку не чувствуем с ним какой-то связующей нити. Мы не наследники Урарту, хотя государство это находилось на землях, которые после революции вошли в состав СССР.
История — это наш опыт. Что-то проживали мы сами, что-то — наши деды и родители. И до такой степени, до которой мы внуки своих дедов и дети своих родителей, прожитое ими — это и наш опыт. История — это семейное предание. Это представления. Подлинные или фантомные боли, проблемы. Весь этот фильм практически посвящён тому, как оба титульных тогда народа, преимущественно городское население страны, верили в то, что они строят другую страну, невиданную никогда. Без еврейского участия русского социализма просто не было бы.
— Дореволюционная Российская империя — это одна ситуация и один тип проблем. Есть отрезок с 1918 по 1948: 30 лет советской юдофилии. Когда в городах (прежде всего в Москве и Ленинграде) евреи становятся второй титульной нацией. Они самые активные строители социализма. Может быть, даже более энтузиазированные его строители, чем русские. А с 1948 г., с убийства режиссёра Соломона Михоэлса и разгона Еврейского антифашистского комитета, который он возглавлял, ареста всего руководства, начинается совсем другая эпоха: советский антисемитизм. Советская власть и евреи начинают расходиться. Советская власть плохо относится к евреям, евреи плохо относятся к советской власти, и поэтому они так массово участвуют в диссидентском движении. Но об этом — третий фильм.
— Отношение было самое разное. Не может здесь быть средней температуры по палате. Понимаете, главный феномен всей этой истории заключается в том, что простой народ (под этим термином обычно понимается славянское большинство населения) не воспринимал их как евреев. Здесь можно вспомнить анекдот. В одном из домов отдыха отдыхающие спросили у Утёсова: «А вот, товарищ Утёсов, поинтересуемся: а ваша дочка — какой национальности?» «Как какой? — Отвечает Утёсов. — Конечно, еврейка!» — Еврейка?! А почему? — Потому что жена моя — еврейка, и сам я еврей. Так как же Эдит не быть еврейкой? — Ну, ладно, дочка… Ладно, жена… Но на себя-то, товарищ Утёсов, зачем такое наговаривать?»
Этот феномен одессита, который принёс в культуру в том числе и Утёсов, ещё ярче проявится в послевоенном кино. Это же определённый тип именно русского характера. Есть Саша с «Уралмаша», которого играет Борис Андреев: мощный, спокойный, суровый, неторопливый, основательный, немножко неуклюжий, но с огромным обаянием. А есть такой вот живчик с берегов Чёрного моря, исполнитель песен «Тёмная ночь» и «Шаланды, полные кефали» Марк Бернес, которого девушка спрашивает: «Вы артист?» И слышит в ответ: «Нет, я одессит!» Такие инь и ян одного характера.
— Я не знаю, кем надо быть, — наверняка не русским и не советским человеком — чтобы сосредоточиться на мысли, что голос твоей Родины, лучший дикторский бас принадлежит еврею. При чём тут национальность?! Это же голос эпохи. С ним связана и твоя судьба. Так какое может быть отношение к Левитану как к еврею?! Самое главное, что он сам себя так не воспринимал. Да, был он Юдка Беркович, а стал — Юрий Борисович. Не в этом дело! А в том, какой это был голос.
Русский голос! Евреи, погружаясь в жизнь, в культуру России, евреями быть переставали. Широта русской цивилизации такая, что если на входе было решено, что кто-то является своим, то происхождение и национальность дальше уже не имели значения. Неважно, кто откуда явился. У нас «наше всё» — мулат, дольше всех нами правили немка и грузин (имеются в виду Екатерина II и Иосиф Сталин — ред.). Оба этих периода правления считаются ультранационально русскими. И всеми патриотами всячески приводятся в пример.
На чью мельницу, какого шовиниста, льёт воду факт, что самая русская песня — «Катюша» — написана автором еврейского происхождения? Как поступит в результате этот махровый шовинист, узнав сей факт? Решит, что «Катюша» больше не русская песня? Или ему проще решить, что Блантер не еврейский, а русский композитор? Мы его любим за что? За имя и фамилию в паспорте? Или за то, что он написал самые пленительные мелодии ХХ века, включая патриотичную «Летят перелётные птицы»? Если уж кого-то до сих пор так остро волнует «пятый пункт», то он сам найдёт нужную информацию о том, какой именно национальности были те или иные персонажи. Ведь никто ничего и не скрывает! Мы что, не знаем, что Екатерина II была урождённая София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская? И что это знание меняет? «Век золотой Екатерины» теперь отменяем? Мы живём какими-то представлением общества «Память» 1986 года. Но этот период давно прошёл.
— Я не знал про цитату Кагановича: «Не докопались до головки троцкистко-фашистско-зиновьевско-вредительско-японской ячейки». А песню «Клянёмся тебе мы, родной Каганович, что будем везде и всегда готовиться к бою и без перебою водить по стране поезда» не помню уже, откуда, но знал. До 1990 года я жил на ул. Тимирязевская. Ближайшей ко мне была станция метро «Новослободская». На её фронтоне лучше всего видно, что имя Ленина метрополитену присвоили гораздо позже: надпись была плохо зафигачена, и проступала более длинная фамилия всё того же Кагановича. И через 26 лет это знание мне пригодилось. Фильмы — они же вот из таких вещей складываются. Как говорят: ты работаешь над фильмом три года — и всю предыдущую жизнь.
